Глава 1

Кого не могли мы удержать телесно, удержим в воспоминании;
и с кем не можем разговаривать, о том не перестанем говорить.
Иероним Стридонский

Я вышла из подъезда и остановилась на деревянном крыльце родного многоквартирного дома.
Дул теплый ветерок. Над головой тихо шелестели листья высоких, почти в четыре этажа, тополей. Мои наручные часы показывали без пяти восемь часов утра. Обычно я та еще сова, однако сегодня долго спать не хотелось.
С тяжелым вздохом я запустила руку в карман и извлекла оттуда сотовый телефон. Выбрав свою любимую песню "Taking Back The Night" в исполнении Neil Dover я включила её на всю катушку и подключила наушники.
День обещал быть хорошим - солнечно и ни одной тучи на небе. Ладно, поживем - увидим.
Я сбежала с крыльца и пошла в сторону соседнего дома. В общем и в целом мой родной район, расположенный в самом сердце миллионного города, местечко вполне милое. Обшарпанных домов здесь почти не встретишь – все покрашены и содержатся в полном порядке. Основная застройка это многоквартирные дома послевоенного времени. Между ними уютно устроились аккуратные маленькие скверики и парки, которые были размером с целые кварталы.
Несмотря на развитую экономику, культуру и промышленность, а так же огромное количество различных исторических и архитектурных памятников, наш город все же можно описать одним емким словом – провинция с большой буквы «П». Такая уж у нас страна – все, что лежит справа от Урала автоматически получает такое звание. Причем не заслуженно хочу сказать. Слово Сибирь у этих европейских буржуев сразу же ассоциируется с лютыми морозами, невыносимыми холодами, разгуливающими по улицам городов бурыми медведями и северными оленями.
Дураки. Не хочу никого обидеть этим заявлением, но многие именно так и думают (знаю из личного опыта). Так, для справки – у нас лето ничуть не менее жаркое, чем в европейской части России, олени находятся намного (намного!) севернее, а медведи боятся крупных городов и чаще всего держатся на значительном расстоянии от людей. 
К слову, Провинцию можно найти и по другую сторону Уральских гор. Там в некоторых местах что-то вроде русского Глубокого Юга [1]  - примерно тот же жизненный уклад и способ справляться с различными проблемами.   
К чему все это? А к тому, что прежде чем строить ложные выводы о жизни и о людях, живущих в другой части твоей собственной страны, нужно хотя бы что-то об этом узнать. А то действительно бесит – «ничего не знаем, но выводы сделаем». У нас здесь тоже своя жизнь и если она кому-нибудь не нравится это не наши проблемы.
Насвистывая припев, я обогнула соседний дом с торца и остановилась как вкопанная. К железному заборчику был прислонен самый великолепный двухподвес [2], который я когда-либо видела в своей жизни.
Не видя больше ничего перед собой, я подошла и провела рукой по чёрному выносу руля, по желтой раме с такими же чёрными большими буквами «SCOTT». Всё в этом велосипеде так и кричало об агрессии, адреналине, экстремальном спорте и баснословной цене, что у меня просто закружилась голова.
Я нагнулась и провела пальцем по велозамку U-образной формы. Закрыто. Хотя велозамкам не всегда можно доверять – последнее время хулиганы научились снимать и распиливать даже их.
Я знала только одного человека, который может оставить вот так во дворе неприлично дорогой велосипед для настоящих мастеров спорта.
Но это не возможно! Парень, которого все знали под псевдонимом Зет уехал больше полугода назад на постоянное проживание в Санкт-Петербург! Я сама видела, как он и его семья уезжали. Немыслимо!
Неужели Зет вернулся?
Я не могла сказать, что я чувствую по этому поводу. Вот засада, да я даже не могла понять плохая это новость или хорошая. И что, черт возьми, его велосипед делает в моем дворе?! Я развернулась на пятках и бегом побежала домой.

Часом позже я набирала номер Дира.
Дир – это псевдоним одного из моих многочисленных «связных» (знаю, то еще имечко, хотя у меня не многим лучше). Когда-то давным-давно я познакомилась со многими ребятами, которые во многом оказались моими единомышленниками. С течением времени, в этой большой и шумной компании, состоящей из спортсменов, юных уголовников, будущих гопников и заядлых геймеров, я завоевала одно из главенствующих мест. Да, иногда меня презирали, но по большей части либо уважали, либо боялись, либо усиленно поддерживали со мной нейтралитет.
В телефоне раздался щелчок и на другом конце провода сняли трубку.
– Ало! Я вас…
– Дир!
Молчание.
– Арерн, это ты? – Дир на другом конце явно оживился и обрадовался, узнав меня.
Живём в соседних дворах, а видимся раз в сто лет! Нет, надо прекращать эту Интернет-зависимость.
У Дира была одна странность – с тех пор, как дед подарил ему нож-бабочку, еще когда Диру было ещё 10 лет, и до сегодняшнего дня он везде таскал с собой это страшное (в его руках) оружие. У меня, конечно, тоже был свой нож и даже несколько, но, блин, я не спала с ними в обнимку и не тоскала с собой везде и всюду.
И вот сейчас, когда я сидела на диване у себя дома, я словно бы видела Дира, вертящего между пальцами этот свой чёртов нож, складывая и раскладывая его быстрыми выверенными движениями.
– Зачем звонишь? Есть какая новость?
– Есть и еще какая! Но та информация, которую я могу тебе сообщить, стоит навес золота.
– Ха! И что же это такое? Пароль страницы Марка в «Facebook»?
– Лучше. Ты помнишь Зета?
Дир явно насторожился.
– Ну и?
– Он вернулся.
Мой собеседник выругался. Потом зашипел, и что-то упало на пол.
Скорее всего – нож-бабочка.
Я захохотала.
– Что, порезался, кретин?
– Не смешно! – вскинулся он. – Где ты его видела?!
– Я его не видела. Но кто ещё по твоему кроме Зета может «припарковать» двухподвес «Scott Gambler 10» в нашем дворе, почти не позаботившись о его безопасности?!
Дир чем-то подавился. Скорее всего, своей любимой колой.
– Очень на него похоже, - проворчал он.
– Да. Ты бы тоже был таким, если бы в твоём распоряжении было больше 5 моделей дорогущих двухподвесов.
С этими словами я чуть нагнулась, чтобы иметь возможность выглянуть в коридор. Там, в прихожей, стоял мой чёрно-матовый хардтейл для кросс кантри (к слову, тоже не дешёвый).
Я со вздохом откинулась на диван.
Дир каким-то образом понял мои мысли.
– Да расслабься ты! Байки Зета предназначены для даунхилла. Он – даунхилл, ты – кросс кантри. Это всё равно, что он – земля, ты – небо.
– Спасибо, подбодрил. Однако немного наоборот – кросс кантри приковывает к земле.
Он проигнорировал мое замечание.
– Кстати, а где ты видела его велосипед?
– В нашем дворе, я же сказала.
– ЧЕГО?! Какого хрена он делал в нашем квартале?! – повысил голос Дир.
Как всегда. До Дира все доходит очень медленно.
– Не ори, олень! Я же сказала! И потом -  откуда знаю, что он тут забыл? Зет и в былые времена редко делился со мною своими планами.
Мой собеседник ещё некоторое время ворчал и пыхтел, пока не был вынужден удалиться для обработки порезов – когда он начинает нервничать, нож-бабочка активно пытается вырваться из его рук. Пожалуй, только поэтому я предпочитаю держаться от Дира на значительном расстоянии – уж очень переменчивое у него настроение.

Я ещё некоторое время сидела и смотрела в пустоту.
Зет был воспоминанием. Воспоминанием, которое я похоронила в своей памяти очень и очень давно. Я думала, что эта глава моей жизни дописана и забыта, что она никогда не повторится.
Ха! До чего же я порой бываю наивна!
Можно ли считать счастливой жизнь, если каждые полгода приходится напоминать себе: «Забыть значит начать быть»?

Воспоминание - это род встречи.
А лучше всего, как известно, запоминается ненужное.

(c) created by Кроссандра Арьеж